Наслушавшись женщин в патологии беременных про вред кесарева сечения для матери и ребёнка, я поняла, что мне было немного не по себе после операции. Подруга рассказывала, как в послеродовом отделении женщины, рожавшие естественным путём, бурно обсуждали пройденный процесс, а ей после кесарева качали головой. Мол, так не должно быть. Я не хотела выслушивать подобное, мне абсолютно всё равно, каким способом родится мой ребёнок, лишь бы он был здоровым. Спорить, конфликтовать совсем не было желания.
Из-за слабой родовой деятельности, после нескольких часов в схватках, меня прокесарили. Несколько часов после операции я была под наблюдением в палате интенсивной терапии, со мной лежали ещё две мамы, а возле каждой в каталочке малыш. Боль после операции была вполне терпимой, особенно когда рядом лежит долгожданный грудничок, такой красивый, родной и самый любимый. Смотрела я на дочку и думала только о ней. Несколько часов пролетели для меня незаметно.
Потом медсестра помогла мне добраться до палаты. Там уже была девушка с малышом. Мы с ней сразу познакомились. Когда я узнала, что она рожала естественным путём, то сразу подумала, что разговора про вред кесарева мне не избежать. Но я ошибалась. Лена (соседка по палате) спросила у меня:
– Тебя ведь кесарили? (Это было заметно по моей походке.)
А потом она добавила:
– Везёт же.
Такого я не ожидала услышать. Лена выглядела такой уставшей, её малышка всё время плакала, у девушки всё болело, она практически не спала за то время, что я была с ней точно.
Лена продолжила:
– А я сутки мучилась, орала, просила прокесарить, но, видимо, было поздно. У меня разрывы, после родов чистили под наркозом. Вообще, целый букет. Сидеть нормально нельзя. Завтра выписывают наконец-то. Дома мама помогать будет, я хоть посплю немного. У дочки родовая травма, сказали к неврологу обратиться, плачет постоянно, грудь плохо сосёт. Молоко есть, а я докармливаю смесью, чтобы в весе не потеряла, а то в этом роддоме жить останемся.
Я искренне посочувствовала Лене. Моя дочка спокойная была, крик Лениной малышки ей не мешал тихонько посапывать в своей каталочке. В роддоме её даже тихоней прозвали, чего сейчас по ней не скажешь.
В роддоме я провела три дня. После Лены в палату заселили Оксану. Она мне запомнилась только по одной фразе: «Пусть он пока будет в детской комнате. Я не могу». Это она сказала врачу про своего малыша. Мне было так дико это слышать. Я хотела каждую секунду видеть рядом свою дочку, и ни о какой детской комнате и речи не могло быть.
Мне было жаль Оксану. Она постоянно ходила по палате, сидеть вообще не могла. Оказывается, у неё были сложные роды. И это её приглушённый крик был слышен ночью на всё отделение. У Оксаны родился большой мальчик, на его голове были видны травмы после родов, но врачи говорили, что это не страшно. Такой хороший пупсик, он не был похож на новорождённого, будто уже несколько месяцев от роду. Оксана категорически отказалась кормить его грудью и просила отвезти его в детскую комнату.
– Я замучалась его рожать. Смотрю не него и вспоминаю это ужасное время, – говорила Оксана.
Она до декрета работала медсестрой в этом же роддоме, её коллеги постоянно приходили к нам в палату и её успокаивали. Приходил её муж с цветами, а она с ним ругалась. Оксане родители пригласили психолога. После беседы с ним она стала приходить в себя, прикатила каталку с малышом, разглядывала его и плакала. Сейчас всё это вспоминаю – и слёзы на глазах.
До родов я думала, что со своим кесаревом буду как белая ворона, а тут такие серьёзные проблемы у женщин. Хорошо, что в моём случае врач приняла решение экстренно провести операцию, иначе я бы потеряла своего ребёнка. Даже страшно об этом думать! Столько воспоминаний за это, казалось бы, короткое время, проведённое в роддоме.
Читайте более 100 историй о родах в нашем блоге:
С нами уже более 50 000 подписчиков!