Мне было 18, когда я узнала, что беременна. Мысли в голове, не давали покоя. Ребёнок с ребёнком внутри. В 19 лет я уже стала мамой. С гордостью и детской хвастливостью рассказывала о каждом достижении моего сына. А рассказывать было о чём, потому что ребёнок опережал развитие, в месяц уже держал головку. Сынок был сильным и упитанным малышом.
До сих пор не знаю, почему произошло то страшное событие в 2017 году. Это была судьба или испытание? Или виной моя хвастливость? Хотя не стоит гадать. Раз так случилось, значит, должно было.
Малышу было 4,5 месяца, когда к нам на встречную полосу выехал выпивший водитель. Остальное помню в сумраке воспоминаний. Вот я вижу его вздох и то, как он отключается. Вижу ревущую женщину, кучу людей и слышу звуки сирены скорой помощи. А вот мы уже в приёмном покое. Помню эти перепуганные глаза вокруг и крики: «Ребёнок тяжёлый, нужна реанимация!».
С нами уже более 50 000 подписчиков!
Только в этот момент приходит осознание происходящего. Я бегу за сыном и прошу остаться рядом, а меня оттаскивают оттуда, словно побитую собачонку. Силы покидают меня, и я оседаю на руках медицинского персонала.
В шоковом состоянии я не поняла, что у меня были сломаны рука и нога, голова разбита, вся одежда в крови. И вот я уже в инвалидной коляске сижу и жду. Просто жду. Каждая мать поймёт это состояние безысходности, когда где-то там твой ребёнок борется со смертью, а ты ничего не можешь сделать, кроме как молиться, ждать и верить в чудо. Врачи реанимации разводили руками: ребёнок вошёл в кому, шансы на выход из неё ничтожно малы. Доживёт ли он до утра? На что был ответ: 98% - нет.
Но он дожил и до завтра, и до послезавтра. И жил последующие 11 дней реанимации. Я перешагивала через себя, через этот страх и мчалась к нему, в больницу, где каждая новость была не лучше другой. Мне сообщили: отёк мозга не спадает, температура под 40° и судороги. Молитесь, ведь ваш ребёнок в крайне тяжёлом состоянии. Знаете, меня даже не пускали в реанимацию. Пусть родственники заходят, но только не мать.
И я снова, как птица, билась об клетку, чтобы меня пустили. А когда добилась своего, то вдруг страшно запаниковала, но вовремя взяв себя в руки, пообещала не плакать и сделать всё возможное и невозможное, чтобы сын пришёл в себя.
Я помню, как зашла туда, а он лежит такой маленький, весь в проводах, цвет его тела сливается с белой простыней, а пухленькая ручка горит так, будто вот-вот вспыхнет. Я плакала, слёзы предательски текли по моим щекам, и я судорожно вытирала их. Машинально стёрла слезу и с его щеки. На следующее утро мне позвонили и сказали, что малыш пришёл в себя, и его переводят в палату. С улыбкой вспоминаю, как с загипсованной рукой и прихрамывая я вошла в палату и начала бороться за здоровье сына.
Мы боролись и учились жить заново. Пришлось восстанавливать все рефлексы. И «порвать» кучу бумажек с диагнозами, в которых говорилось, что мой сын останется овощем, что годы реабилитации ничего не принесут. Но материнская любовь творит чудеса. Доказано мной. Вот он, мой сынок, моя гордость:
