Мама-педиатр: помогают ли знания материнству?

В сю жизнь, сколько себя помню, я хотела быть медиком. Мама поняла, что я могу связать свою жизнь с медициной, когда я абсолютно спокойно смотрела на обильное кровотечение у человека и даже глазом не моргнула. Мне было года три. Но когда кровь шла у меня, я впадала в истерику. Хорошо, что такое отношение к своим травмам давно прошло.

В пятнадцать лет я закончила девятый класс и поступила в медицинский колледж. За время практики поняла, что работать смогу именно с детьми, так как они заряжают позитивом всех вокруг. Дети, насколько бы они больны ни были, верят в выздоровление, улыбаются, радуются самым разным вещам. Для них даже поход в соседний корпус больницы на ЭКГ или УЗИ – целое приключение! С пожилыми пациентами сложнее: большинство настроено пессимистически и многие не надеются на выздоровление.

Затем я поступила в университет. За время учёбы было много интересных пациентов, разборы редких заболеваний и случаи очень редко встречающихся синдромов. Некоторые девушки, мои одногруппницы, за время учёбы вышли замуж и готовились к рождению малыша, не пропуская обучение. Представьте лекцию по генетике, где нам во всех красках рассказывают про синдром Дауна или синдром Шерешевского-Тёрнера, а девушка из группы на восьмом месяце беременности, и с каждым рассказом про новую болезнь её глаза всё больше и больше округляются. Такие лекции не для слабонервных.

После обучения в интернатуре я вышла работать участковым педиатром. Спустя два года забеременела, отработала всю беременность без уходов на больничный. Потом было прекрасное время почти трёхмесячного отдыха перед родами. Конечно, никакой тематической литературы я не читала (я же врач, всё итак знаю), только выбирала кроватку, коляску, одежду и всё необходимое для будущего ребенка. Я ни разу не сомневалась в своих знаниях и точно знала, что если не буду знать, что с моим ребёнком, то обращусь за консультацией к старшим товарищам по профессии с большим опытом.

И вот сынок родился. Я поняла, что все мои теоретические знания, хоть и приправленные большим практическим опытом с чужими детьми, ничто по сравнению с опытом, который ты получаешь, благодаря собственному ребёнку и общению с ним 24 часа в сутки.

Раньше, когда меня спрашивали, как справляться с коликами у ребёнка, я в первую очередь советовала укропную воду и медикаментозные препараты. Но по опыту со своим сыном я поняла, что нет ничего лучше тёплой пелёнки на живот и маминых объятий.

До декрета у маленьких детей с признаками ларингита я назначала ежедневные двухразовые ингаляции с физраствором, не понимала и не принимала никаких родительских: «Это невозможно, ребёнок змеёй извивается, плачет и кричит». Я отвечала: «Ваш ребёнок, повлияйте на него, чтобы лечился правильно!». А со своим сыном я поняла, что такое кричать, плакать, извиваться всем телом и пинать всех ногами в попытке усадить за небулайзер. Какое уж тут правильное лечение! 

Кстати, именно по причине абсолютной невосприимчивости небулайзера я достаточно рано, в девять месяцев, начала лечить старшего сына антибиотиками, так как было страшно, что из-за недостаточного лечения болезнь достигнет лёгких и разовьётся пневмония. А младший сын отлично относится к ингаляциям, он болел ларингитом раз десять за свои неполные два года и до сих пор не знаком с антибиотиками.

До тех пор, пока у меня не было своих детей, я была уверена, что очень многие беды в поведении ребёнка и в разных неврологических симптомах – это отсутствие режима. У малыша нет «единой картины» распорядка дня, тем самым его бросает из одной крайности в другую: то он плачет и хочет «вон ту красную конфетку! Зачем ты мне принесла красную, я хотел зелёную», то тихо и мирно играет по полчаса с машинками. Став мамой, я поняла, что режим– это отличная вещь, и он действительно нужен. Но не только от этого зависит поведение и эмоциональное состояние ребёнка. Очень много факторов влияет на поведение малыша: возрастные кризисы, постепенное становление речи, здоровье и эмоциональное состояние родителей.

Ещё периодически я смотрела на своего сына гипертрофированным взглядом медика и пыталась увидеть различные болезни. На первом году жизни я боялась двух вещей: геморрагической болезни новорождённых (это недостаток витамина К) и инвагинации (это непроходимость кишечника из-за внедрения одного участка кишки в другой). Заподозрить инвагинацию мне, благо, не представилось возможности, чего не могу сказать про геморрагическую болезнь. 

На втором месяце жизни в один из дней мой сын почти всё время спал и был вялый. На улице весь день лил дождь. Я будила его несколько раз, он только плакал, ел и снова засыпал. Обычная мама просто связала бы это с переменой погоды и занималась бы многочисленными домашними делами во время сна ребёнка. Я же, представив чуть ли не критическую ситуацию, ущипнула его за руку. Во-первых, чтобы проверить его реакцию на болезненные ощущения (реакция меня полностью удовлетворила), во-вторых, чтобы посмотреть в дальнейшем, как будет рассасываться синяк. Хорошо, что сын адекватно отреагировал на боль, иначе мы бы поехали со здоровым малышом в больницу на обследование и не исключено, что вернулись бы с какой-нибудь внутрибольничной инфекцией. Синяк рассосался за пару дней, не вызвав никаких нареканий. 

На втором году жизни сын был достаточно плотным: он и покушать был всегда готов, и папа у него немаленький. И вот в один прекрасный день я решила, что у моего ребёнка очень большой живот. А раз большой живот, значит, целиакия – нарушение работы кишечника, при котором наблюдается непереносимость глютена. Забыв про здравый смысл и про то, что обещала самой себе советоваться с коллегами при возникновении спорных ситуаций, я уже собралась идти сдавать необходимые анализы. Тут в гости приехала родственница-невролог. Я ей рассказала свои опасения. Она долго смеялась и сказала, что мне нужно в отпуск без детей.

Было ещё несколько ситуаций, связанных с моим предвзятым медицинским взглядом на собственных детей, но всегда всё заканчивалось хорошо. Надеюсь, так будет и в дальнейшем. Но для себя я чётко поняла: 

я сама могу и буду лечить своих детей при ОРВИ или кишечной инфекции, но в более серьёзных вопросах я буду консультироваться с несколькими специалистами, потому что не зря для принятия важных решений собирают консилиумы.

Не могу ответить однозначно на вопрос, помогает мне или мешает медицинское образование для лечения своих детей. Но одно могу сказать точно: что бы ни случилось с моими близкими, я знаю, как оказать первую помощь, и я уверена, что сделаю всё возможное для поддержания и сохранения их здоровья. А всем педиатрам обязательно необходим пережить опыт собственных детей.

А вы согласны с автором? Поделитесь своим мнением в комментариях!